Декабристы. Декабристы в канском округе енисейской губернии
Лежал Ваш путь во глубину Сибири...
"Каземат понемногу пустел; заключенных увозили, по наступлении срока каждого, и расселяли по обширной Сибири. Эта жизнь без семьи, без друзей, без всякого общества была тяжелее их первоначального заключения."
М.Н.Волконская
"Декабристы, несмотря на самые несчастные условия жизни, часто совсем ужасные, гнустные, сделали для Сибири столько добра, сколько она сама не сделала бы в целые сто лет и больше...они исследовали Сибирь в антропологическом, естественном, экономическом, социальном и этнографическом положении, словом, сделали несравненно больше, чем всё сделанное за это время для людей из другой русской области. Люди эти были истинными благодетелями Сибири и в нравственно-социальном, и в материальном отношении."
И.Г.Прыжов.
Жизненный путь этих людей был связан с Енисейской губернией (напомним, что В 1822 году созданы Западно-Сибирское (центр г.Тобольск) и Восточно-Сибирское (центр г. Иркутск) генерал-губернаторства. Одновременно по предложению М. М. Сперанского, проводившего ревизию сибирских владений, император Александр I подписал указ об образовании Енисейской губернии
в составе пяти округов: Красноярского, Енисейского (с Туруханским краем), Ачинского, Минусинского и Канского. Административным центром вновь образованной губернии утвержден город Красноярск).
Барятинский А.П. (7.1.1799 - 19.8.1844). Умер в Тобольской больнице и похоронен на Завальном кладбище.
Беляев А.П. (1803 - 28.12.1887). Последние годы жизни провел в Москве (потерял зрение), похоронен на Ваганьковском кладбище. Мемуарист.
Беляев П.П. (1805 - 1864). В 1856 освобожден от надзора, впоследствии был управляющим конторою пароходного общества "Кавказ и Меркурий" в Саратове, где и умер.
Бобрищев - Пушкин Н.С. (21.8.1800 - 13.5.1871). Похоронен в с. Покровском-Коростине Алексинского уезда Тульской губернии, могила не сохранилась.
Бобрищев -Пушкин П.С. (15.7.1802 - 13.2.1865). Умер в Москве в доме Н. Д. Фонвизиной - Пущиной. Похоронен на Ваганьковском кладбище.
Игельстром К.Г. (8.5.1799 - 13.11.1851). Умер в военном поселении Кременском под Таганрогом.
Киреев И.В. (31.1.1803 - 20.6.1866). Умер в Туле, похоронен в деревне Дементеево.
Краснокутский С.Г. (1787 или 1788-3.2.1840). Умер в Тобольске, похоронен на Завальном кладбище.
Кривцов С.И. (1802 - 5.5.1864). Умер в своем имении с. Тимофеевском Болховского уезда Орловской губернии.
Крюков А.А. (14.1.1793 - 3.8.1866). Последние годы жизни провел в Брюсселе, где и умер от холеры.
Мозган (Мазгана (Мазган) П.Д. (1802 - 8.11.1843). Убит при взятии горцами форта Гергебиль под Тифлисом.
Петин В.Н. (ок. 1801 - 29.6.1852). Умер в д. Петровка Козловского уезда Тамбовской губернии. Соловьев В.Н. барон (ок. 1798 - 1866 или 1871). Умер в Рязани.
Фаленберг П.И. (29.5.1791 - 13.2.1873). Умер в Белгороде, похоронен в Харькове. Мемуарист.
Фонвизин М.А. (20.8.1787-30.4.1854). Прибыл в Москву - 11.5.1853, отправлен с жандармом в Марьино. Умер в Марьине, похоронен в г. Бронницы у городского собора. Мемуарист и публицист.Научные труды М.А.Фонвизина: "О крепостном состоянии земледельцев в России", "Обозрение по истории философских систем" и др.
Фролов А.Ф. (24.8.1804-6.5.1885). В 1879 переехал в Москву, где и умер, за три года до смерти пораженный нервным ударом. Похоронен на Ваганьковском кладбище. Мемуарист.
Шаховской Федор Петрович (12.3.1796-22.5.1829). Умер в монастыре г.Суздаля. Автор записок о Туруханском крае.
Щепин-Ростовский Д.А. (1798-22.10.1858)/ Умер в г. Шуе Владимирской губернии.
Навсегда остались в Енисейской губернии.
Аврамов Иван Борисович (1802 - 17.9.1840) - в 1828 обращен на поселение в г. Туруханск Енисейской губернии. По ходатайству, поданному вместе с Н. Ф. Лисовским 24.10.1831, им было высочайше разрешено заниматься торговлей в Туруханском крае и ездить для покупки хлеба и других припасов в Енисейск. Умер в д. Осиново Анцыферовой волости, следуя из Туруханска в Енисейск на судне с рыбой и разными товарами.
Арбузов Антон Петрович (1797 или 1798 - январь 1843) - По окончании срока каторги находился на поселении в глухом селе Назаровское бывш. Ачинского округа Енисейской губернии. Обученный в каземате Н. А. Бестужевым слесарному мастерству, не мог его применить ни к чему. Поселенный вдали от товарищей, он не имел возможности получить от них помощь, обычную в тюрьме. Забытый своим братом, тихвинским помещиком Е. П. Арбузовым, принужден был поддерживать свое существование ловлей и продажей рыбы. Бедственное его положение послужило причиной его смерти.
Давыдов Василий Львович (28.3.1793 - 25.10.1855) - По окончании срока по указу 10.7.1839 обращен на поселение в г. Красноярск, где и умер.
Крюков Николай Александрович (1800 - 30.5.1854) - Умер в Минусинске, могила не сохранилась. Жена (гражданская с 1842, обвенчаны 9.11.1853) - Марфа Дмитриевна Сайлотова (урожденная Чотушкина, ок. 1811 - 15.2.1868), дочь хакаса и русской крестьянки (до этого была кухаркой у декабристов братьев Беляевых). Сыновья (носили фамилию Сайлотовых и были приписаны к Сагайской степной думе): Иван (1843 - 1865), студент Московского университета, и Тимофей (4.5.1845 - 31.3.1918), учитель, почетный гражданин г. Минусинска, в конце XIX в. безуспешно ходатайствовал о восстановлении за собой отцовской фамилии. На воспитании Н. А. Крюкова находились также два сына его жены от первого брака - Михаил (р. 1831) и Василий Алексеевичи Сайлотовы.
Лисовский Николай Фёдорович (май 1802 - 6.1.1844) - По окончании срока в апреле 1828 обращен на поселение в г. Туруханск. Ему и И. Б. Аврамову высочайше разрешено заниматься в Туруханском крае торговыми оборотами и ездить для покупки хлеба и других припасов в Енисейск - 24.10.1831. В 1840-х был в Туруханске поверенным по питейным сборам откупщика Н. Мясоедова. Умер скоропостижно по неизвестной причине, будучи по торговым делам на Толстом Носу на Енисее (вниз по течению около 1 тыс. верст от Туруханска). На его имущество для возмещения якобы имевшейся недостачи казенного вина на сумму 10 тыс. руб. был наложен секвестр. Жена (с марта 1833) - дочь туруханского протоиерея Платонида Алексеевна Петрова; дети: Надежда (в 1847 зачислена в сиропитательное заведение в Иркутске), Владимир и Алексей (в 1847 помещен в пансион иркутской губернской гимназии).
Митьков Михаил Фотиевич
(1791 - 23.10.1849) - 1835 назначен на поселение в с. Олхинское Иркутского округа, но из-за чахотки временно оставлен в Иркутске, по представлению генерал-губернатора Восточной Сибири С. Б. Броневского разрешено отправить в Красноярск - 17.11.1836, где и умер. Похоронен на бывшем Троицком кладбище, могила была утеряна, в 1980 на предполагаемом месте захоронения установлен памятник.
Сибирские письма декабриста М.Ф.Митькова
О Михаиле Фотиевиче Митькове пока еще нет ни одной серьезной работы, мемуарная и эпистолярная литература не пестрит упоминанием о нем. Между тем осуждение Митькова по второму разряду, почти полуторагодичное содержание в крепостях Свеаборгской, Свардгольской, Кексгольмской говорят о том, что он не был рядовым декабристом. Только за последнее время в литературе стали встречаться новые материалы о нем. Тем большую ценность для будущего исследователя мыслей, взглядов, жизни этого человека - человека большой культуры, глубокой честности, строгих правил и безмерной храбрости - заслуживают его письма из Сибири.
Михаил Фотиевич Митьков, полковник лейб-гвардии Финляндского полка, видный член Северного общества декабристов, родился в 1791 году в семье майора и надворного советника.
В 1806 году Митьков был выпушен прапорщиком из второго кадетского корпуса и назначен в Финляндский полк, в нем он прослужил до дня своего ареста в декабре 1825 года. Митьков был храбрым офицером, участником многих сражений, имел три боевых ордена и медали, а за битву при Бородино - золотое оружие с надписью "За храбрость". С полком дошел до Парижа. В 27 лет производится в полковники. Из заграничного похода полк вернулся в нюне 1814 года. Митьков принадлежал к числу передовых, весьма образованных и начитанных офицеров, знал языки, во время пребывания за границей изучал передовые социальные учения и политические устройства ряда стран. Суждения его были последовательны и смелы. Он - сторонник установления республики, отмены крепостного строя и сокращения срока солдатской службы. И было вполне закономерным, что Митьков встал на путь освободительного движения. В тайное Общество он вступил в 1821 году: "Это было на великий пост. Сколько могу запомнить следующим образом. Он (Н. Тургенев) приехал ко мне (Митьков жил на Васильевском острове) и сделал мне предложение вступить в общество, говоря, что я найду хороших людей. Когда я ему дал свое согласие, он потребовал от меня, чтобы я ему предварительно дал расписку...".
Митьков был не только подготовлен к Обществу "свободным образом мыслей", но и стал деятельным его членом, являясь участником многих совещаний Общества в 1821, 1823, 1824 годах. В 1824 году в квартире Рылеева встретился с приехавшим с юга Постелем. Митьков примыкал к наиболее радикальному крылу Северного Общества. В октябре 1823 года он вводится в состав Верховной думы Общества, призывает к агитации среди крестьян, ссылаясь на свой опыт бесед с ними в деревне. В том же году на квартире Митькова был принят Устав Общества, "правила для всех членов Общества", ставший большим событием в истории Северного Общества. Митьков принял активное участие в обсуждении Устава.
Летом 1824 года он уезжает за границу для лечения, пробыл там почти год. Вторую половину 1825 года проводит в Москве, деятельно работает в Московской управе Общества и в выработке плана помощи своим петербургским товарищам, когда пришло известие о провале восстания на Сенатской площади.
Верховным уголовным судом Митьков в числе 31 декабриста был приговорен к смертной казни "отсечением головы", замененной Николаем I двадцатью пятью годами каторжных работ, сокращенных позднее до 10 лет. После длительного содержания в северных крепостях он в 1828 году был доставлен в Читу, а в 1835 году выведен на поселение.
Письма Митькова хранятся в Государственном историческом музее имени В. И. Ленина в Москве. Впервые с ними работала старший научный сотрудник этого музея, кандидат исторических наук М. Ю. Барановская. Она написала небольшую статью, посвященную письмам Митькова, но, к сожалению, смерть автора помешала ее опубликованию. Ко мне статья попала от близкого друга Барановской, известного декабристоведа, правнучки декабриста Н. О. Мозгалевского - Марии Михаиловны Богдановой, живущей сейчас в Москве.
Писем немного, и тем дороже они современному читателю.
Первое получено из Петровска 10 сентября 1831 года, написанное по-французски рукой Трубецкой н подписанное: "Преданная вам Е. Трубецкая". Оно было адресовано в Москву А. Н. Соймонову, переслано адресату через III отделение с препроводительной:
"III отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии честь имеет препроводить при сем к Его Высокоблагородию Александру Николаевичу письмо от Екатерины Ивановны Трубецкой.
Управляющий отделением А. Мордвинов.
№5638
11 ноября 1831
Его Высокоблагородию А. Н. Соймонову".
Это письмо относится еще к тому периоду. когда заключенным в сибирских тюрьмах декабристам не было разрешено вести переписку с родными, близкими н друзьями, поэтому Е. И. Трубецкая, приняв на себя роль корреспондента многих декабристов, в том числе и М. Ф. Митькова, прибегает к некоторой завуалированности его текста, избегает называть конкретных лиц по именам. Вот текст письма:
"Я получила, милостивый государь, ваше письмо от 11 июля н деньги, которые вы мне переслали для вашего племянника, который в свою очередь получил письма от вас и своих кузин.
Я не сумею вам передать, как он счастлив тем, что вы его помните, и за ту дружбу, которую вы ему оказываете. Он очень искренне к вам привязан и проникнут большим интересом ко всей вашей семье и видит большое утешение в том, что может получать известие о вас: и он просил меня вам передать его большую радость и признательность.
Он благодарит тысячу раз своих кузин за их искренние письма и за те подробности, которые они описывают. Он очень ценит эти письма и просит их продолжать писать обо всем, когда у них найдется минутка свободная. Ваш племянник просит вам передать его благодарность за деньги, которые вы ему прислали. Он просит вас написать все новости о его двоюродном брате Сергее и передать его глубокий привет его тете. Мой муж очень часто о вас говорил, как о друге его брата, и он был тронут вашим отношением к нему. Передайте мое почтение м-ль Соймановой и вашим барышням дочерям и верьте мне, что мне будет радостно давать каждый раз, когда вы захотите, вести о вашем племяннике.
Примите, я вас прошу, милостивый государь, уверение в чувстве почтения и уважения очень искренних".
В этом письме Трубецкая пишет о племяннике Соймонова. Кто он? М.Ю.Барановская, исследуя письма М. Ф. Митькова к своему брату Платону и Соймоновым в Москву, пришла к выводу, что "племянник" - это и есть сам декабрист, Михаил Фотиевич Митьков. Мать декабриста, которой он лишился рано, была рожденная Соймонова, очевидно сестра Александра Николаевича, которого Митьков в своих письмах называет "своим почтеннейшим дядей".
Отец декабриста женился вторично. Известно, что его жену звали Прасковьей Лукиничной. Она была человеком хорошим, благородным и заменила декабристу мать, старалась всячески облегчить его положение во время заключения в Петропавловской и других крепостях.
Десятилетний каторжный срок окончился в 1835 году, и Митьков был выведен сначала на поселение в село Ольхинское Иркутского округа, но ввиду болезненного состояния (туберкулез) был временно оставлен для лечения в Иркутске. А затем по представлению генерал-губернатора Восточной Сибири С. Б. Броневского ему разрешили постоянное поселение в Красноярске. С этого времени вся переписка Митькова связана с Красноярском.
Митьков построил себе дом, о котором писал своему брату Платону Фотиевичу: "...я люблю свой домашний приют". "... у меня дом теплый, не боится никаких морозов, имеет нужные удобства для больного". Красноярск нравился Митькову: "Здесь мне жить хорошо", "только что климат очень суровый, но со всем тем почитается лучшим из всех губернских городов Сибири".
В другом письме он писал: "...У нас зима необыкновенная: в начале ноября 12 (дней) сряду были порядочные морозы, от 20 до 28 градусов, и с тех пор погода стоит умеренная, какой при мне не бывало: днем редко бывает до 10 градусов, а случается и маленькая оттепель.
Для меня это хорошо, я могу пользоваться воздухом, а то бы пришлось сидеть, запершись в комнате: одышка при большом морозе не позволяет мне выходить на воздух. Жаль, что до сих пор снегу нет, должны ездить на колесах... Я был очень болен, когда получил письмо твое..."
12 июля 1845 года Митьков писал, брату: "У нас нынешний гол лето чудное, погода другой месяц постоянно стоит прекрасная, дождей перепадает столько, сколько нужно, чтоб освежить воздух. Урожай, говорят, совсем необыкновенный. Мое наслаждение проводить большую часть дня в моем садике-цветнике... Если бы не мучительная болезнь, я мог бы назвать себя счастливым и довольным тем положением, в котором нахожусь".
С первых же дней поселения в губернском городе Митьков снискал уважение жителей, которые не могли не оценить его благородства и принципиальности.
Декабрист А. Е. Розен в своих "записках" упоминает: когда Митьков в Петропавловской крепости получил из дома узел с бельем и с английским фланелевым одеялом, спросил, все ли товарищи получают от родственников книги, вещи, табак. "Выслушав отрицательный ответ, он снова завязал узел и просил возвратить его, сказал, что он может обойтись без этих вещей. Здоровье его было вообще расстроено. Этот поступок его в крепостных стенах согласовался с его характером, с его правилами. Я помню, когда и прежде на парадах, и маневрах он командовал нашим батальоном, и во время отдыха или привала приносили барону Саргеру большие корзины с завтраком, то Митьков каждый раз отказывался от угощенья, прося его извинить по нездоровью, но в действительности причина заключалась в том, что он не мог разделить эту закуску с целым батальоном".
Другие современники говорят о Митькове, что он делился последним с неимущими. Все эти качества декабриста и снискали к нему на поселении всеобщее уважение.
В Красноярске Митьков при доме разбил сад н завел парники и огород, о чем писал брату: "Moе наслаждение проводить большую часть дня в моем садике-цветнике, который занимает пространство до 5 квадратных сажен".
В одном из писем он просил брата прислать цветочных семян: "пакет маков махровых, астр махровых". В другом: "Сделай одолжение, пришли огородных семян: в том числе арбузов, дынь, тыкв, огурцов, брюквы, моркови.. фасоли, сахарного горошку, петрушки, сельдерей, экстрагону, зори, укропу".
Сад Митькова, а также солнечные часы в том же саду, устроенные декабристом П. С. Бобришевым-Пушкиным, жившим на поселении (в 1832-1839 гг.) в Красноярске, приводили в восхищение жителей близлежащих улиц.
Платон Фотиевич Мимов, брат декабриста по отцу, очень любил старшего брата и присылал изгнаннику все необходимое в домашнем быту для безбедного существования, а также одежду и книги. По просьбе декабриста, который лечил всю округу. П. Ф. Митьков посылал из Москвы медикаменты и лечебники, просимые поселенцем.
"Сделай одолжение, - писал М. Ф. Митьков брату, - пришли мне следующие книги. Полное сведение о лечении всех болезней доктора Ломовского, издание второе. Сельский лечебник, или "Врачебное наставление для государственных крестьян".
Проезжающие через Красноярск декабристы навещали Митькова, о чем упоминает в своих "Записках" А. Л. Беляев:
"Михаил Фотиевич Митьков, прекраснейший и в то же время очень оригинальный человек, жил совершенным философом. Он имел хорошенькую небольшую квартиру, которая содержалась в самой педантической чистоте... Тут буквально нельзя было найти пылинки. У него была большая библиотека. Чтение было его страстью..."
Митьков много читал. В своих письмах к брату он то и дело просил присылать ему книги. От него М. Ф. Митьков получал все московские газеты и журналы. Митьков следил за культурной жизнью Москвы, за новым течением в литературе, в каких книжных лавках продается та или иная книга. Брат всегда посылал просимые дм книги.
"Сделай одолжение, - пишет Митьков, - подпишись для меня на Историю Гос(ударства) Рос(сийского) Н. М. Карамзина".
"Вышли повести Пушкина, - просит Митьков брата, - в них не найдешь лишнего слова, сжатость, простота во всем, изящность. Было время, что наша критика упрекала Пушкина за его простоту слога, а Г. Тьер, знаменитый историк, этим хвалится".
Выражая благодарность брату за присланные книги и стекла для очков, Митьков просит, прислать ему вновь вышедшие сочинения Лермонтова.
Узнав из московских газет о выходе из печати новых стихотворений В. А. Жуковского, Мятьков просит брата прислать ему их н указывает; "Поступили в продажу в книжной лавке Москвитянина, 10, на Тверской".
В одном из своих писем к Платону Фотиевичу Митьков просит его прислать "Выбранные места из переписки с друзьями" Гоголя.
Известно, что, вся читающая передовая Россия встретила эту книгу Гоголя с гневом н укоризной по адресу великого писателя.
Ознакомился ли Митьков с высказываниями великого демократа В. Г. Белинского по поводу "Переписки с друзьями" в его знаменитом письме к Гоголю? На эти вопросы ответа пока не найдено.
Такой человек, как декабрист М. Ф. Митьков, не мог одобрительно отнестись к "Переписке", Гоголя, но весьма вероятно, что он из осторожности не доверил своих мыслей письмам.
"Живу я здесь спокойно, - пишет в другом письме Митьков брату, - н несмотря на мои болезненные припадки, которые заставляют меня домовничать, не скучаю. Чтение и занятие по домоводству прерываются приятною беседою с моими товарищами (декабристами В. Л. Давыдовым и М. М. Спиридоновым. - М. Б.) и другими образованными людьми, здесь находящимися".
В первое время после поселения Митьков писал брату о достойных людях Красноярска, которые сблизились с ним и посещали его дом.
В другом письме писал: "Золотопромышленность привлекла в здешний край несколько человек, людей образованных и ученых, с которыми можно приятно беседовать, так что в зимнее время, когда здоровье позволяет, можно иметь приятное развлечение..."
Однако вскоре хищники-золотопромышленники из местных жителей и наезжающих в Енисейскую губернию вызывают возмущение Митькова, о чем он пишет брату: "Золотые прииски много изменили здешний быт. Тому лет пять назад в Красноярске не только не было ни одного богатого человека, но даже и с умеренным состоянием, а теперь несколько миллионеров, которые имеют по несколько сот тысяч, до миллиона и более годового дохода, и все люди сами по себе большею частью ничего не значащие, грубые, без всякого образования, сорят деньгами, пьют шампанское, как воду - в этом вся роскошь, удобностей жизни не знают; а для блага общественного до сих пор не сделано ничего: больница, богадельня, дом умалишенных, все в самом жалком состоянии. Некоторых из этих богачей не знал никто, когда они не имели почти никакого состояния. От возрастающего требования работников на золотые прииски несоразмерного с народонаселением края все год от году дорожает".
Его возмущала эта грубая хищническая компания золотопромышленников, предававшаяся кутежам и распутству, ничего не делавшая для общественности и благоустройства города. Несомненно, некоторые из тех, кого Митьков раньше принимал у себя, втянулись в кутежи с недостойными людьми, потеряли свой нравственный облик и гонялись только за наживой. С ними, разумеется, такой, принципиальный человек, как Митьков, уже ничего не мог иметь общего. Он писал брату: "Прежде, бывало, раз в неделю вечером собирались ко мне мои приятели (которых ты можешь себе представить, число весьма ограниченно), я теперь принимать не могу?"
Болезнь постепенно делала свое разрушительное дело. Об этом Митьков часто писал брату: "Я и так был худ, а теперь еще похудел и ослабел так, что когда несколько посижу за каким-нибудь занятием и вдруг встану, то делается кружение головы... Здоровье мое почти в том же положении, как и было. Лечился много, терпеливо, не позволял себе ни малейшего уклонения от докторского предписания, а пользы было мало. Здесь нет ни одного хорошего медика. Суровость климата также имеет на меня влияние, но делать нечего - в Сибири лучшего не найдешь..."
В последние годы жизни сетования на свои страдания все чаше встречаются в письмах Митькова к брату. Лечил Митькова красноярский лекарь Егор Иванович Бетигер. Митьков писал брату: "Мне кажется, я стал еще чувствительнее к участию, приязни и любви, которые мне оказывают. Вот уж теперь более года, что я постоянно болен и не имею дну покоя".
Одновременно с Митьковым на поселении в Красноярске жил декабрист Василий Львович Давыдов. С ним и его семьей Митьков был очень близок, о чем он писал брату: ...известно из моих писем, в каких дружеских отношениях я нахожусь с семейством Василия Львовича Давыдова... Я у них как родной... кроме искренней приязни, мы и духовно породнились, одна из дочерей его - моя крестница, премилый ребенок. Я ее очень люблю, и она меня любит, как cкopo увидит, что я приехал, кричит: папа, крестный приехал, и бежит встречать".
Эту девочку, дочь В. Л. Давыдова, звали Софьей, и Митьков заботился о ней, что было радостью в его одинокой жизни.
"О моем житье-бытье скажу тебе, мой милый друг, - писал Митьков в одном из последних своих писем к брату, - что, несмотря на мое болезненное состояние, затворническая жизнь моя мне не в тягость. За исключением моего доброго товарища Василия Львовича Давыдова, который меня посещает почти ежедневно, когда у него в семействе нет больных, знакомые меня посещают редко, да и к тому же болезненные припадки часто препятствуют принимать даже и таких людей, которые знаешь, что действительно принимают участие. Будучи всегда занят скуки я не знаю, и когда боли стихают, я, не вижу, как время проходит. Если иногда и бывает грустно, то это происходит от тяжкой болезни..."
В течение девяти лет поседения в Красноярске, с 1 января 1838 года, регулярно изо дня в день Митьков вел тщательные метеорологические наблюдения и записи.
"Наблюдения включали измерения температуры и давления воздуха (в дюймах), температуры воздуха в помещении, где был установлен барометр, характеристику состояния неба, для которой использовались 35 условных обозначений. Прежде всего отмечалось знаками: ясно, пасмурно, облачно. Особенно большое внимание уделено записям о характере облаков (рассеянные облака, облака на горизонте, тонкие облакам тонкие облака около горизонта, местные облака, облака перистые, кучевые, перисто-кучевые, слоистые, слоисто-кучевые, перисто-слоистые, дождевые). Отмечались туман и густой туман, дождь, дождь сильный, проливной, накрапывающий дождь и град, снег, снег, мелкий и большой, вьюга, молния и зарница, гром, гром и молния, метель (тихо) и ветер..
В примечаниях к каждому месяцу давались дополнительные визуальные характеристики погоды за отдельные дни, в которых имеются данные о вскрытии и замерзании Енисея, а также подробности об осадках и морозах.
Его наблюдения стали достоянием мировой геофизики. Видимо, они были начаты Митьковым по просьбе академика Купфера (директора Главной физической обсерватории), который очень многое сделал для их опубликования и использования наукой. Митьков был снабжен лучшими метеорологическими приборами, сверенными с образцовыми инструментами Нормальной обсерватории.
За два года до смерти Митьков оставил свои наблюдения, так как болезнь не дала ему возможности продолжать эти занятия.
В 1843 году Красноярск посетил профессор Петербургского университета Эрнест Карлович Гофман (1801-1871), как писал Митьков брату, для геологических наблюдений. "И он, отъезжая отсюда, был Так добр, что взялся лично доставить тебе мое письмо. Ты можешь его расспросить обо мне, он по своему добродушию и прямоте расскажет, что знает. Наука не подавила в нем любви к человечеству, но развила и усилила это возвышенное чувство".
Несомненно, Э. К. Гофман по возвращении в Петербург передал метеорологические записи Митькова в распоряжение ученых Главной физической обсерватории, и они вошли, как и труды других декабристов, в климатологический атлас, изданный директором Главной физической обсерватории Вильдом в 1881 году.
На поселении в Красноярске Митьков жил воспоминаниями о Москве. "Мы полагаем, - пишет М.Ю. Барановская, - что дом Соймоновых был его родным домом, а также и подмосковная усадьба его дяди - село Теплое Серпуховского уезда - теперь района. Дочь Соймонова, Сусанна Александровна, в замужестве Мертваго, оставила зарисовки этой прекрасной местности, в которой гостили в летнее время художники и музыканты и где живал будущий декабрист".
Письма Митькова к брату пронизаны мыслями о Москве. Он пишет о своих братьях, Соймонове и его семье: "Все мои родные в Москве и ее "окрестностях... Мне бы очень хотелось иметь ваши портреты. На моем бюро, у которого я всегда сижу, находятся 4 портрета семейства моего почтенного дяди Ал(ександра)Н(иколаевича). Недостает ваших для моих сердечных воспоминаний".
Получив от брата дагерротипные портреты - брата, его жены и детей, - и присоединяя их к соймоновским, Митьков пишет: "Они мне доставили неизъяснимое удовольствие.
Последние два года жизни Митькова были мучительно тяжелыми. Замечательный московский врач Ф. И. Иноземцев незадолго до смерти декабриста стал лечить его заочно. "Присланное тобою наставление доктора Иноземцева, - писал Митьков брату насчет моей болезни меня было порадовало надеждою, что, может быть, предлагаемое лечение облегчит мои болезненные припадки". Но было уже поздно. Согревали все существо умирающего письма брата из дорогой его сердца Москвы.
Письма Платона Фотиевича к брату, переписка Митькова с Соймоновым и его семьей неизвестны. В их письмах могли бы встретиться интересные сведения о Москве и Сибири того времени. В Красноярске Митьков жил воспоминаниями о Москве, которую он так любил. Платон Фотиевич, когда умерла его жена, Мария Клавдиевна, послал брату принадлежащую ей "Панораму Москвы", вызвавшую признательные строки изгнанникам "Благодарю тебя, любезный брат, Платон Фотиевич, за "Панораму Москвы", принадлежавшую твоему незабвенному другу".
23 октября 1849 года Митьков скончался. Его похоронили на городском кладбище. На могиле был поставлен памятник-колонна на стилобате, пересеченная рустом, увенчанная урной с крестом. Ровно через 6 лет рядом с Митьковым схоронили его бывшего соузника и товарища В. Л. Давыдова. Памятник на могиле последнего сохранился, памятник же Митькова похищен. В 1937 году из Сибири в Литературный музей (Москва) была прислана фотография, изображающая памятники на могилах М. Ф. Митькова и В. Л. Давыдова в Красноярске.
Комитет в составе И. И. Пущина, В. Л. Давыдова и М. И. Спиридонова, получив разрешение генерал-губернатора Восточной Сибири Н. Н. Муравьева-Амурского, продал дом М. Ф. Митькова и другое имущество, составил ведомость на вырученные деньги и раздал их неимущим декабристам, живущим в различных местах Сибири. Внешний вид дома Митькова в Красноярске неизвестен.
Георгий Чернов
Научно-исследовательская деятельность М.Ф.Митькова в Красноярске.
Важным вкладом в метеорологию явились десятилетние наблюдения, которые проводил находившийся на поселении в Красноярске видный член Северного общества Михаил Фотиевич Митьков.
Это был один из образованнейших декабристов. Его интересы были разносторонни: он увлекался языками, математикой, историей, географией, рисованием. Прибыв в Красноярск в 1836 году после отбытия каторги, декабрист занялся цветоводством, много читал. Его отличительными качествами были дисциплинированность, точность, строгая принципиальность. По словам И. И. Пущина, посетившего Митькова в Красноярске, у него было "все по часам и все в порядке". Он не отступил от своих правил даже тогда, тогда тяжелый недуг - следствие десяти лет тюрьмы и каторги - приковал его к постели.
Несмотря на все прогрессирующую чахотку, он нашел в себе силы и твердость, чтобы еще раз послужить отчизне, теперь уже на поприще науки. В течение десяти лет, непрерывно, с исключительной точностью он вел метеорологические наблюдения. По оценке специалистов, Митьков за этот срок выполнил такой объем измерений, какой сегодня осуществляет станция в составе четырех человек.
Трудно с уверенностью сказать, что побудило больного декабриста взяться за этот кропотливый и нелегкий труд, по многие факты говорят о том, что он был начат Митьковым по просьбе академика Купфера. По крайней мере, измерения проводились по купферовскому "Руководству к деланию метеорологических наблюдений". Известно, кроме того, что ученый получил записи Митькова, обработал их и подготовил к печати.
Записи М. Ф. Мнтькова были переданы из архива Главной геофизической обсерватории страны в Красноярское кошевое управление гидрометеослужбы, а в 1986 году они стали достоянием нашего краеведческого музея.
Записи декабристом производились в разлинованном журнале размером 22х36,5 см и объемом в 150 листов. Каждый лист разбит на вертикальные колонки, соответствующие времени и виду наблюдений, с 1 января 1838 по 31 декабря 1847 года.
Наблюдения включали измерения температуры воздуха, атмосферного давления (в дюймах), температуру в помещении, где был установлен барометр, характеристику состояния неба. Вначале (до 6 февраля 1838 г). наблюдения велись 3 раза в день: в 9 часов утра, 4 часа пополудни и в 9 часов вечера, затем был добавлен еще один срок - 7 часов утра. В отдельные периоды сроки сдвигались на 1 час вперед или назад: 6 часов и 10 часов утра и 10 часов вечера. Даты приводились по новому стилю, заголовки граф даны на немецком языке, а отдельные словесные записи на двух языках: русском и французском, что соответствовало нормам научных записей того времени.
Анализ наблюдений позволил установить, что температура воздуха снаружи измерялась по термометру Реомюра, что термометр был спиртовым (Купфер в своем "Руководстве" рекомендовал при температуре ниже 30 градусов, когда ртуть замерзает, использовать спиртовые термометры). Таблицы показывают также, что Митьков измерял атмосферное давление и температуру в помещении ртутным барометром, снабженным термометром (обсерватории того времени использовали сифонные ртутные барометры Купфера). Записи Митькова свидетельствуют также о том, что он пользовался точными приборами, сверенными с образцовыми инструментами главной российской (нормальной) обсерватории.
Состояние неба отмечалось буквами: Я, П, О, С, Д и т. п. (ясно, пасмурно, облачно, снег, дождь...). После 1842 года иногда даются формы облачности: рассеянные облака, облака на горизонте, облака тонкие, пористые, слоисто-кучевые и т. д. Митьков указывал иногда н на интенсивность явления: густой туман, проливной дождь, мелкий снег. Фиксировалось и сочетание явлений: гром с молнией, гром без дождя, буря с дождем.
Можно констатировать, что Митьков отмечал в основном все явления, наблюдения за которыми ведутся по современным руководствам. Часть из этих явлений не была указана даже в "Руководстве" Купфера: зарница, изморозь, град, вьюга, метель.
Кроме граф, в которых фиксировались указанные наблюдения, в журнале есть еще одна, последняя, графа для примечаний. В ней Митьков помещал данные о наблюдениях между основными сроками, чаше в ночное время. Например: "Ночью шел дождь".
В примечаниях к каждому месяцу давалась дополнительная визуальная характеристика погоды за отдельные дни. Имеются, например, данные о вскрытии и замерзании Енисея. Это также было предусмотрено "Руководством": "В городах, омываемых большими реками, замечают день вскрытия и замерзания реки".
Наблюдения М.Ф.Митькова представляли огромную ценность для науки прошлого века. В то время, когда огромные пространства России, особенно ее восточные районы, представляли собой белые пятна, когда не была еще создана сеть геофизических обсерваторий, каждый многолетний ряд наблюдений имел цену открытия.
Вот почему труды трех сибирских метеорологов-декабристов (Л. И. Борисова, М. Ф. Мнтькова и А. И. Якубовича были переданы Главной физической обсерватории и сохранены для потомков.
Наблюдения Мнтькова были удостоены особой чести. В 1866 году они увидели свет в приложении ("прибавлении") к "Своду наблюдений, произведенных в Главной физической и подчиненных ей обсерваториях за 1861 год". На титульном листе приложений надпись на русском и французском языках:
Прибавления
Метеорологические наблюдения,
произведенные в
Красноярске
с 1838 но 1847 год включительно по новому стилю
(Широта 56°1", долгота 90°34" от Парижа)
Наблюдения производились г. МИТЬКОВЫМ.
Необходимо отметить, что в "Прибавлениях" к "Своду" публиковались лишь особо ценные метеорологические данные наблюдений, подвергнутые тщательному отбору. Так, из 2бЗ станций, существовавших в России, только 47 станции производили наблюдения, пригодные для публикования; в 1864 году число таких станций сокращено до 24. Рядом с данными этих станций были помещены и наблюдения Митькова.
Измерения декабриста были использованы в трудах выдающихся ученых-климатологов и метеорологов. Основатель русской климатологии А.И. Воейков более, чем кто-либо из отечественных ученых, использовал наблюдения декабристов, в том, числе и Митькова. Эти наблюдения вошли в состав самых известных его трудов. Например, в знаменитое исследование "Климаты земного шара и в особенности Росии". Так, вывод о том, что зимой в Красноярске и его окрестностях обычно не бывает снега, сделан в основном на наблюдениях Мнтькова.
Данные наблюдений декабриста были проанализированы в капитальном труде академика Г. И. Вильда "О температуре воздуха в Российской империи", причем они были отнесены к лучшим метеорологическим измерениям России по качеству и полноте.
Измерения Митькова также вошли в состав труда академика М. А. Рыкачева "Вскрытие и замерзание вод в Российской Империи", они использованы в "Климатологическом атласе Российской империи", изданном в 1899 году, и в многотомном труде "Климат Союза Советских Социалистических республик" (Ленинград, 1931), где, в частности, приведены среднемесячные температуры в Красноярске за те годы, когда здесь жил Митьков.
Таким образом, наблюдения декабриста вошли в произведения, составляющие золотой фонд метеорологической науки.
Метеорологический журнал М. Ф. Митькова окажет сотрудникам краеведческого музея существенную помощь в создании музея декабристов. Во-первых, он сам войдет в число самых значительных экспонатов музея, во-вторых, с его помощью станет возможным найти и приобрести для коллекции музея метеорологические приборы, аналогичные тем, которыми пользовался декабрист-исследователь Михаил Фотиевич Митьков.
В. С. ПЛЕХОВ
Великие сыны Отечества
Несмотря на тяжелые испытания, всевозможные препятствия со стороны властей, в Енисейской губернии в XIX в. декабристы не изменили своим идеалам и продолжали служить народу.
Дом декабриста Н. Крюкова в Минусинске, построен в первой трети XIX в., ныне музей декабристов.
В Енисейской губернии в разное время находился на поселении 31 участник движения декабристов. В Минусинском округе находилось 11 человек. В самом Минусинске жили братья Крюковы, С. Г. Краснокутский, С. И. Кривцов, братья А. П. и П. П. Беляевы. Н. О. Мозгалевский первоначально находился в селе Тесь, затем в селе Курагино и Минусинске. Двадцать лет прожил в Курагино и был там похоронен член Общества соединенных славян А. И. Тютчев. Более двадцати лет находились на поселении в селе Шушенском декабристы А. Ф. Фролов и П. И. Фаленберг.
В селе Балахтинском пять лет прожил декабрист П. Д. Мозган. В Красноярске и его округе в разное время жили Ф. П. Шаховской, братья Н. С. и П. С. Бобрищевы-Пушкины, С. Г. Краснокутский, А. Н. Луцкий, М. А. Фонвизин, видный деятель Северного общества М. Ф. Митьков, М. М. Спиридов - член Общества соединенных славян. Шестнадцать лет, до конца дней своих, прожил в Красноярске В. Л. Давыдов, сторонник Пестеля и друг А. С. Пушкина. Некоторое время в красноярском гарнизоне служили М. И. Пущин и Н. В. Петин. На городском кладбище похоронены Давыдов и Митьков.
В Ачинском округе в селе Назарове жил и умер А. П. Арбузов. В Канском округе в селе Устьянском находились декабристы В. Н. Соловьев и А. Е. Мозалевский. В селе Тасеево жили Д. А. Щепин-Ростовский и К. Г. Игельстром. До перевода в Минусинск в селе Анаш Канского же округа жил Н. А. Крюков. В Енисейске жили А. В. Веденяпин, М. А. Фонвизин, Ф. П. Шаховской и А. И. Якубович.
Здание Общественного губернского собрания в Красноярске (ныне пр. Мира, 50) было построено по проекту декабриста Г. С. Батенькова. Проект здания выполнен по просьбе декабриста В. Л. Давыдова. Источник: Иллюстрированная история Красноярья, 2012 г.
Больше года держали в Енисейском и Туруханском Спасском монастырях тяжелобольного Ф. П. Шаховского. В Туруханском крае 12 лет пробыл И. Б. Аврамов, трагически погибший в деревне Осиновой. Н. Ф. Лисовский прожил в Туруханске 16 лет и похоронен на станке Толстый Нос. Некоторое время в Туруханске содержались А. А. Крюков, Ф. П. Шаховской, Н. С. Бобрищев-Пушкин.
Несмотря на тяжелые испытания, всевозможные препятствия со стороны властей, декабристы не изменили своим идеалам и продолжали служить народу. Их деятельность носила главным образом просветительский характер. Они обучали местных детей (Давыдов, Киреев, Беляевы, Фаленберг), помогали юридическими советами сельским и городским жителям (С. Г. Краснокутский), вводили новые сорта культур и передовую агротехнику (Спиридов, Беляевы, Фаленберг, Фролов), лечили, оказывали материальную помощь беднякам (братья Бобрищевы-Пушкины, Давыдов, Шаховской, Митьков, Спиридов), занимались литературой (Давыдов, А. П. Беляев), научной деятельностью (Митьков, Шаховской, Якубович). Мозгалевский и Спиридов сами пахали, сеяли и убирали хлеб. Тютчев, Киреев, Фаленберг и Н. А. Крюков женились на местных деревенских девушках. Их далекие потомки и сейчас живут в нашем крае.
В новой серии проекта Натальи Кечиной «Кинохроники Красноярья» о том, как декабристы изменили жизнь жителей Красноярского края.
Декабристы в Сибири сыграли благотворную роль как культурная сила. Привязавшись к суровому краю, они продолжили в нем свою деятельность в области науки и просвещения.
А в своих мемуарах, письмах и записных книжках они оставили ценнейший материал для краеведения.
Одним из таких декабристов был лейтенант гвардейского экипажа Антон Петрович Арбузов – один из 30 декабристов, сосланных после неудавшегося восстания на сенатской площади 14 декабря 1825 г. Николаем I на каторгу в Енисейскую губернию.
Арбузов как один из главных организаторов был приговорен к смертной казни, которую заменили на 20 лет каторги.
В Назарово декабрист завел маленькую пашню, несколько ульев, вел умеренную провинциальную жизнь. Умер в 1843 г. и похоронен в Назарово.
Другой декабрист – Михаил Матвеевич Спиридов в 14 км от Красноярска в селе Дрокино пропагандировал среди крестьян новые способы земледелия.
Он обработал несколько десятин запущенной земли: никто из местных крестьян не верил, что хоть что-то может на ней вырасти.
Первый урожай, в том числе картофеля, о котором в нашем крае никто не знал, собирали мальчишки, и декабристу с трудом удалось доказать, что картошка – вкусная еда.
Для этого ему пришлось уговорить поесть мужика вареной картошки. Хватив для храбрости водки, мужчина стал есть, назвав картошку «доброй едой».
С тех пор картошку стали называть «спиридовкой»
Наталья Кечина
Фонвизина Наталья Дмитриевна
В 1850 году через Тобольск проходили осужденные на каторжные работы петрашевцы: организатор этого тайного кружка М. В. Буташевич-Петрашевский и восемь его членов: Н. П. Григорьев, Ф. М. Достоевский, С. Ф. Дуров, Ф. Н. Львов, Н. Момбелли, Н. А. Спешнев, Ф. Г. Толь и И. Л. Ястржембский . Как только жены декабристов узнали об их прибытии, они решили добиться свидания с ними. Все декабристы приняли в этом участие и собирались у Фонвизиных, чтобы обсудить вопрос, как лучше увидеться с петрашевцами. Решили, что лучше всего действовать через Наталию Дмитриевну. Действительно, ею был найден способ проникновения в острог. Приехавшая с Наталией Дмитриевной в Сибирь ее крепостная Матрена Петровна, ставшая членом семьи Фонвизиных, их верный друг и помощник, оказалась знакомой со смотрителем в Тобольском остроге Кашкадамовым, и он сказал, что в острог можно пройти для раздачи милостыни. Сначала Наталия Дмитриевна навестила одного Петрашевского, находившегося в тюремной больнице. Она была потрясена и его видом, и его рассказами. От Петрашевского она узнала, что ее старший сын был петрашевцем. В следующий раз острог посетили Наталия Дмитриевна, П. Е. Анненкова и жена декабриста А. М. Муравьева, Жозефина Адамовна. Они побеседовали с петрашевцами, снабдили их пищей и всем необходимым, ободрили их. Наталия Дмитриевна решила сказать, что Дуров - ее племянник, и все поверили этому. Тайну знали только Михаил Александрович и Матрена Петровна. По просьбе жен декабристов дежурный офицер разрешил петрашевцам, содержавшимся в разных камерах, встретиться друг с другом. Радость их была необычайна.
После первой встречи с заключенными петрашевцами Наталия Дмитриевна писала: ".. .после этого нам уже невозможно было не принимать живейшего участия во всех этих бедных людях и не считать их своими". Она видела в них продолжателей дела декабристов. По своим взглядам Ф. М. Достоевский был особенно близок Наталии Дмитриевне.
В ночь отправления Достоевского и Дурова в Омск Наталия Дмитриевна с Марией Дмитриевной Францевой вышли далеко за город, чтобы проститься с отъезжавшими. Ждать пришлось довольно долго, но, несмотря на 30-градусный мороз, они не уходили. Когда петрашевцы подъехали, женщины снабдили их едой и поскорее попрощались, чтобы никто их не увидел.
Впоследствии Ф. М. Достоевский писал: "Жены ссыльных старого времени (т. е. декабристов) заботились о них, как о родных. Что за чудные души, испытанные 25-летним горем и самоотвержением. Мы видели их мельком, ибо нас держали строго. Но они присылали нам пищу, одежду, утешали и ободряли нас".
В 1852 году к Фонвизиным приезжал брат Михаила Александровича, Иван Александрович, с сестрой его умершей жены. Он привез обнадеживающие новости, но Наталия Дмитриевна им не верила. Она говорила: "Мы вот 26 лет как осуждены утешаться только одними надеждами на лучшее будущее". В следующем году И. А. Фонвизин сильно заболел, и Михаил Александрович стал хлопотать о выезде из Сибири к больному брату. Разрешение было дано ему и Наталии Дмитриевне. Но она несколько задержалась с отъездом из-за дороги - начали вскрываться реки, переезд через них был опасен. Михаил Александрович хотел как можно скорее ехать к больному брату. Он отправился, преодолел все препятствия, но, когда приехал в подмосковную усадьбу брата, Марьино, его уже не было в живых. Михаил Александрович приехал в первых числах мая, Иван Александрович умер в конце апреля.
Порез отъездом из Тобольска Наталия Дмитриевна испытывала какой-то безотчетный страх. Она выехала 4 мая 1853 года. Перед отъездом она упросила Францева отпустить с ней Марию Дмитриевну хотя бы на год.
Разместились все в трех тарантасах: в одном Наталия Дмитриевна с Марией Дмитриевной Францевой, в другом - упоминавшаяся выше Матрена Петровна и две воспитанницы, в третьем - прислуга и багаж.
Наталия Дмитриевна испытывала такие же чувства, как декабристы при обращении на поселение: она радовалась, оставляя Сибирь - страну изгнания, и грустила, разлучаясь с друзьями, в данном случае с тобольскими и ялуторовскими.
Подавленное состояние усугубилось при въезде в европейскую часть России: плохие дороги, плохие лошади, еще худшие ямщики, непривлекательные уездные городки, люди тоже казались хуже сибиряков, кругом мошенничество и обман. Единственно хорошее впечатление оставил Екатеринбург, где жила знакомая Наталии Дмитриевне семья и где Наталия Дмитриевна осмотрела достопримечательности города. После Екатеринбурга Пермь она называет "Азией". Настроение Наталии Дмитриевны было мрачным. Оно не улучшилось и по приезде в Москву: не успела она въехать в родной город, как посланный от губернатора чиновник потребовал немедленного выезда из Москвы. В Бронницах ее встретил Михаил Александрович.
Недолго прожили супруги Фонвизины в Марьино вместе. Весной 1854 года Михаил Александрович умер. Мария Дмитриевна записывает в своих "Воспоминаниях", что для Наталии Дмитриевны после его смерти "все обаяние жизни исчезло".
По приезде в Марьино Наталия Дмитриевна занялась устройством имения. После смерти Михаила Александровича хлопот и забот еще прибавилось. Еще при жизни мужа было решено дать вольную своим крестьянам. Для этого Наталия Дмитриевна должна была обследовать принадлежавшие им имения, которые находились в разных губерниях: Московской, Твершкой, Тамбовской, Рязанской, Костромской. Прежде всего она поехала в Рязанскую губернию, так как там надо было произвести раздел между нею и сестрой жены Ивана Александровича, с которой у Наталии Дмитриевны были натянутые отношения. Наталия Дмитриевна писала: "Судьба, быт и благосостояние крестьян в моих руках, стыдно за себя, жаль их всех". И далее: "И сколько таких добрых простых людей в ужасном угнетении у недобрых образованных. Ужасно подумать".
В октябре 1854 года Наталия Дмитриевна ездила в Костромское имение, в село Кужболово, находившееся в 70 верстах от усадьбы родителей, Отрадное. Она поехала потому, что оттуда приходили письма и даже являлись ходоки, от рассказов которых у нее сердце обливалось кровью: ее возмущал управляющий - настоящий эксплуататор. Она приехала в Кужболово с тем, чтобы передать крестьян в казну, но они просили ее оставить их за собой. Наталия Дмитриевна очень правдиво передает местный выговор крестьян: "Ну, що будит, то и будь, а таперица нам и так оценно хорошо, кормилича наша".
В 30 верстах от Отрадного (или Кужболово, неясно) располагалось другое родовое имение - Давыдково, отданное по дарственной от матери Наталии Дмитриевне, когда она выходила замуж. Вотчинная контора находилась в деревне Самылово, в 20 верстах от него были расположены на болотах 26 деревень, жителей которых Наталия Дмитриевна называла "мои лесные несчастные дикари". Действительно несчастные, так как бургомистр нещадно угнетал их. Когда туда приехала Наталия Дмитриевна и стала чинить "суди расправу", он валялся у нее в ногах, клялся, что этого больше не будет и т. д.
В одном из своих писем она писала: "Моя необычайная деятельность, беспрерывные (сердечные заботы о людях, вверенных моему попечению, как будто переродили меня". Практическая деятельность вытеснила самоанализ.
Наталия Дмитриевна проезжала в свои костромские имения через город Макарьев, о чем позднее писала: "Макарьев на Унже - городок, дорогой мне по воспоминаниям юности". Неоднократно она ездила в Петербург по крестьянским делам. Сначала хотела освободить всех своих крестьян, но ей было сказано, что этого сделать нельзя. Тогда она решила передать их в казну, но снова получила отказ.
После приезда на родину Наталия Дмитриевна имела меньше возможности, чем в Сибири, особенно на поселении, отвлечься от повседневных дел и уйти в себя. Это заставило ее в одном из писем вспомнить Сибирь как "страну изгнания, превратившуюся по воспоминаниям в духовное райское селение".
Несмотря на заботы, хлопоты и разъезды по крестьянским делам, Наталья Дмитриевна не прекращала своей переписки с еще оставшимися в Сибири декабристами. Особенно оживленная переписка шла с И. И. Пущиным, которому она поверяла все свои мельчайшие переживания. И. И. Пушин проявлял участие к ней. В 1856 году Наталия Дмитриевна ездила погостить в Тобольск. Надо полагать, что Ялуторовск же был ею забыт.
В письме к И. И. Пушицу от 15 января 1857 года из Калуги Оболенский писал, что Наталия Дмитриевна неравнодушна к И. И. Пущину и, вероятно, он к ней тоже, что этот брак был бы хорош для успокоения Ивана Ивановича, что в Наталии Дмитриевне он найдет друга в полной мере, наступит тишина, мир, твердая опора. Действительно, брак И. И. Пущина, прибывшего из Сибири в Петербург в декабре 1856 года, с Наталией Дмитриевной состоялся а мае 1857 года в имении друга И. И. Пущина, Эрастово. Насколько счастлив был этот брак, сказать трудно. В 1859 году И. И. Пущин скончался, и Наталия Дмитриевна переехала из Марьина в Москву.
Последние годы жизни Наталия Дмитриевна была прикована к постели - ее разбил паралич. Она умерла 10 октября 1869 года и была похоронена в бывшем Покровском монастыре. Могила не сохранилась. Ей довелось дожить до отмены крепостного права, за что боролись и пострадали оба ее мужа.
Характерными чертами Наталии Дмитриевны были глубокая религиозность, стремление к подвигу самоотречения, самоанализ, неуравновешенность, переходившая в истеричность в молодые годы, презрение к житейским благам, ознакомление с жизнью крепостных, любовь и сострадание к ним, желание освободить их, возмущение крепостным правом - источником насилия и угнетения. Все эти черты указывают на сложность натуры Наталии Дмитриевны и отличают ее от других жен декабристов.
Поездка Наталии Дмитриевны в Сибирь для облегчения участи мужа была вызвана скорее чувством долга и сострадания, чем чувством любви.
В 1856 году, когда декабристы после амнистии возвращались из Сибири, Л.Н. Толстой задумал роман, героем которого должен стать вернувшийся из ссылки декабрист. Он встречается с декабристами, собирает подробный материал о каждом из них. Образ Натальи Дмитриевны очаровал Толстого душевной красотой, жаждой самопожертвования. Прочитав ее "Исповедь", Толстой писал декабристу П.Н. Свистунову: "Тетрадь замечаний Фонвизиной я вчера прочитал невнимательно и хотел уже было ее отослать, полагая, что я все понял, но, начав нынче, опять читал ее, я был поражен высотой и глубиною этой души. Теперь она уже не интересует меня, как только характеристика известной, очень высоко нравственной личности, но как прелестное выражение духовной жизни замечательной русской женщины". Многое указывает на то, что главной героиней романа "Декабристы" Л.Н. Толстой предполагал сделать Наталью Дмитриевну. "Когда его схватили, - читаем в одном из вариантов "Декабристов", - она была близка к родам... Так как она была в этом положении, и другой ребенок грудной. Она тут же в тот же день собрала свои вещи, простилась с родными и поехала с ним. Мало того, для всех ссыльных она была провиденье там. Ее обожали. У нее такая сила характера удивительная, что мужчины ей удивлялись". Роман "Декабристы" не был написан Толстым. Наброски и черновики романа опубликованы в 17-ом томе Полного собрания сочинений Л.Н. Толстого. (Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений: в 91 т.: Репринтное воспроизведение издания 1928 - 1958 г., т. 17. - М.: Терра, 1992. - С. 256 - 299).
Первая половина XIX века в истории Енисейской губернии тесно переплелась с судьбами довольно большой группы декабристов. Их многообразная деятельность оставила яркий след в социальной, культурной, хозяйственной жизни Приенисейского края.
Дружная колония ссыльных декабристов после окончания срока каторжных работ образовалась в Красноярске. Здесь жили Ф.П. Шаховской, Н.С. и П.С. Бобрищевы-Пушкины, С.Г. Краснокутский, М.А. Фонвизин, М.Ф. Митьков, М.М. Спиридов, В.Л. Давыдов. Декабристам покровительствовал и по мере возможности стремился облегчить их участь первый енисейский губернатор, энергичный, образованный и либерально настроенный А.П. Степанов.
Первым декабристом, прибывшим в Красноярск в 1826 г. был М.И. Пущин, брат лицейского друга А.С. Пушкина. Он был приговорен по 10-му разряду, с отдачей в рядовые с высылкой в Красноярский гарнизон. Его пребывание в нашем городе оказалось коротким – всего 4 месяца, отсюда он был переведен на Кавказ, позднее служил по военному и гражданскому ведомствам, после амнистии участвовал в подготовке отмены крепостного права по Московской губернии, стал действительным статским советником, а в 1865 г. - генерал-майором. На службе в Красноярском гарнизоне недолгое время находился также разжалованный по приговору военного суда декабрист В.Н. Петин.
Несколько позже в Красноярск прибыл князь Ф.П. Шаховской. Участник заграничных походов, член Союза спасения и Союза благоденствия, он был осужден по 8-му разряду, лишен чинов и дворянства и сослан на вечное поселение в Сибирь. Был определен в Туруханск, затем переведен в Енисейск, а позже в Красноярск. Федор Петрович вел на поселении активную жизнь: занялся устройством школы и оказанием медицинской помощи местному населению, акклиматизацией овощей, картофеля, злаковых культур, организовал опытное хозяйство. Федор Петрович изучал историю и природу края, написал очерк исторического развития коренного населения Енисейского Севера.
Братья Н.С. и П.С. Бобрищевы-Пушкины, члены Южного общества, разделяли республиканские взгляды П.И. Пестеля. В Красноярске они вели деятельную жизнь, оказывая помощь нуждающимся по мере сил и возможностей. Павел Сергеевич, прекрасный математик, построил солнечные часы в Красноярском гарнизоне и научил офицеров пользоваться ими.
В 1831 г. в Красноярск прибыл С.Г. Краснокутский, участник Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов, член Южного общества. Из Якутии он был переведен на поселение в Минусинск, а с 1831 г. из-за паралича ног, в Красноярск. Прикованный к постели, он не утратил интереса к общественно-политической жизни, был авторитетным советчиком в юридических вопросах, занимался экономической статистикой.
М.А. Фонвизин, участник Отечественной войны и заграничных походов, отставной генерал-майор, был членом Северного общества. Его жена Наталья Дмитриевна одной из первых жен декабристов последовала за мужем в Сибирь. Семья жила на поселении в Енисейске и Красноярске. Михаил Александрович переводил зарубежных классиков, занимался философией и историей, был признанным авторитетом в вопросах текущей политики. В Красноярске он начал замечательный труд "Обозрение проявлений политической жизни в России" и написал ряд статей, в которых ставил вопрос о необходимости уничтожения крепостного права.
М.Ф. Митьков, входивший в Московскую управу Северного общества, полковник лейб-гвардии Финляндского полка, также участник Отечественной войны, после десятилетней каторги был водворен на поселение в Красноярск, где жил с 1836 г. до своей смерти. Круг интересов Митькова был широк – медицина, механика, метеорология. Впервые в истории города он вел постоянные метеорологические и гидрологические наблюдения и в течение 10-ти лет составлял прогнозы погоды.
16 лет в Красноярске прожил со своей семьей В.Л. Давыдов, отставной полковник, герой Отечественной войны, один из руководителей Южного общества. Дом Давыдовых в Красноярске на долгое время стал центром культурной жизни города; в нем была великолепная библиотека и единственный в губернии клавесин. Василий Львович занимался литературным творчеством. Василий Львович и Александра Ивановна создали неофициальный домашний класс для своих семи детей, который могли посещать все желающие.
М.М. Спиридов, участник Отечественной войны, награжденный за подвиги золотым оружием и орденами, создал образцовое опытное хозяйство в деревне Дрокино, служившее школой для местных крестьян. Он совершенствовал приемы обработки земли, орудия труда, способствовал распространению в губернии картофеля.
В архивном агентстве сохранилось немало документов, касающихся декабристов. В фонде Туруханского отдельного управления содержится информация о Туруханской группе декабристов: Ф.П. Шаховском, Н.С. Бобрищеве-Пушкине, И.Б. Аврамове, Н.Ф. Лисовском, С.И. Кривцове. Мы можем узнать о педагогической деятельности Ф.П. Шаховского, который "принял на себя обучение грамоте здешних жителей, за что их отцы к нему расположены с большой благодарностью и почтением".
И.Б. Аврамов и Н.Ф. Лисовский после года каторжных работ находились поселении в Туруханске и с 1831 г. занимались торговлей рыбой, хлебом и другими продуктами. Их судьба оказалась очень трагичной: Иван Борисович в 1840 г. умер по дороге из Туруханска в Енисейск близ зимовья Осиновского Анциферовской волости, а Николай Федорович через 4 года после этого также скоропостижно скончался по неизвестным причинам на Толстом Мысу на Енисее.
Документы рассказывают о дружбе декабристов, об их взаимопомощи. 9 марта 1830 г. Н.Ф. Лисовский получил от жены Нарышкина 75 рублей и посылки в двух ящиках; 16 августа 1830 г. И.Б. Аврамов получил от жены Волконского 200 рублей, а Н.Ф. Лисовский 75 рублей и письмо.
В фондах волостных правлений, Минусинского окружного суда и ряде других широко представлены актовые записи об устройстве декабристов на поселении: о найме квартир, покупке домов. Например, о постое на квартире Минусинского крестьянина К.М. Бривина братьев Беляевых. А.П. и П.П. Беляевы – мичманы Гвардейского экипажа, участники восстания на Сенатской площади, находились на поселении в Минусинске, где активно занимались сельским хозяйством. Они имели молочную ферму в 200 голов крупного рогатого скота, вводили новые орудия труда, культивировали продуктивные сорта гречихи, ячменя, подсолнуха. Через несколько лет они смогли купить в дом Минусинске. Подобно другим декабристам, братья Беляевы занимались просветительской деятельностью: открыли в Минусинске небольшую школу, составили учебники и учили детей местных жителей. На поселение в Минусинск после 10-ти лет каторги были переведены и члены Южного общества братья А.А. и Н.А. Крюковы. Как и Беляевы, они занимались земледелием: имели образцовое хозяйство на 35-ти десятинах, занимались селекцией, первыми в Минусинске стали выращивать арбузы и дыни.
Декабристы были людьми верующими, и прибыв на поселение, становились прихожанами церквей по месту жительства. По исповедным росписям Воскресенского собора Красноярска, Минусинской Спасской церкви можно определить, когда декабрист прибыл на поселение, состав семьи, установить адрес. Сведения о бракосочетаниях, рождении детей, смерти декабристов находятся в метрических книгах приходов Енисейской губернии. 10 февраля 1840 г. П.И. Фаленберг сочетался браком с дочерью казака Анной Соловьевой. 17 сентября 1852 г. в Минусинске состоялось бракосочетание И.В. Киреева с дочерью крестьянина с. Абаканского Ф.И. Соловьевой. На поселении родились дети В.Л. Давыдова Софья, Алексей, Вера; дочери Н.О. Мозгалевского Варвара и Елена, сын Виктор.
Не все декабристы дожили до помилования. В Сибири умерли Н.О. Мозгалевский, А.И. Тютчев, Н.А. Крюков, В.Л. Давыдов, М.Ф. Митьков, М.М. Спиридов, И.Б. Аврамов, Н.Ф. Лисовский, А.И. Якубович. Но, как говорил в свое время В.И. Ленин, их дело не пропало даром. Своей жизнью они как бы показывают нам пример того, как нужно себя вести в сложных, критических ситуациях. Эти люди, оказавшись в неимоверно тяжелых условиях, не только не сломались и сумели найти в себе силы, чтобы начать жить заново; они помогали друг другу и местным жителям и оставили о себе по-человечески добрую память.
И.В. Коняхина,
ведущий специалист
архивного агентства
Агентство образования администрации
Красноярского края
КГОУ СПО «Канский педагогический колледж»
Кафедра педагогики и психологии
Методическое пособие
по литературному краеведению
ДЕКАБРИСТЫ В СИБИРИ
Печатается по решению редакционного издательского совета Канского педагогического колледжа
Составитель: Л.М. Мегалинская Рецензент: А.В. Кисельман. Декабристы в Сибири: Методическое пособие. Канск.,2007-34с. Предназначено студентам педагогического колледжа. В данном методическом пособии представлены материалы о деятельности декабристов в Сибири, в Канском уезде: хозяйственная деятельность, быт, особенности материальной и духовной культуры декабристов. Материалы помогут студентам колледжа при подготовке и проведении уроков и факультативных занятий по краеведению, обеспечат региональный компонент. © Автор – составитель: Л.М. Мегалинская © КГОУ СПО «Канский педагогический колледж»
1.Пояснительная записка 52.Восстание дорога в Сибирь 63. Декабристы в Енисейской губернии 84. Декабристы в Канском уезде 174.1. Дмитрий Александрович Щепин-Ростовский 174.2. Константин Густавович Игельстром 204.3 Валентин Николаевич Соловьев и Александр Евтихиевич Мозалевский 214.4. Петр Иванович Фаленберг 265. Право на память 286. Вопросы и задания по теме «Восстание декабристов» 307. Библиография 33
